На Пасху в Видинском крае чтят мертвых поминальными хоро

Ноги движутся тяжелой поступью, увлеченные ритмом танца. У костра, схватившись за руки, мужчины и женщины танцуют хоро (хоровод), а мертвые незримо присутствуют рядом с живыми. Это происходит во второй день Воскресения Христова.

С незапамятных времен жители сел Бойница, Гымзово, Градец, Раброво, находящихся в районе города Видин, играют т.наз. поминальное хоро, чтобы почтить память мертвых, которые ушли из жизни после прошлой Пасхи, но также чтобы почувствовать дух своих умерших близких. У средневекового скального монастыря в местности Алботин они исполняют ритуальный танец, веря, что каждому переселившемуся в вечность надо «раздать» хоро, т. е., отдать ему дань памяти, танцуя.

«Это ритуал, который совершается в районе города Видин, в т.наз. Золотом роге – это села вдоль побережья реки Дунай. В них люди во второй день Пасхи выходят на улицы с портретами своих близких, умерших в течение года, – рассказывает журналист и режиссер Стефан Джамбазов, который вместе со своим сыном Давидом снял документальный фильм «Хоро мертвых». – Тогда исполняются медленные хоро, а родственники умерших дарят своим односельчанам пасхальные яйца, одежду, еду, вино. Но они не поминают мертвых плачем, так как считается, что ушедшие из мира сего тоже присутствуют на празднике и в этот день миры живых и мертвых соприкасаются. Люди даже размещают фотографии своих умерших родственников на окнах домов, чтобы те «глядели» на улицу.

Поминальные хоро связаны с древними практиками, они исполняются медленным шагом против часовой стрелки. Легенда о них уходит корнями к фракийским племенам, которые хоронили мертвецов с песнями и радостью и, вероятно, первыми создали обычай «раздавать» хоро. Поскольку с незапамятных времен люди представляли себе загробную жизнь как подобную своему земному бытию. «Эта традиция существует, прежде всего, в валашских селах, а валахи известны своим уважением к потустороннему миру. Для них нет ясно выраженной границы между двумя мирами», – рассказывает в фильме этнограф Десислава Божидарова.

Неслучайно валахи называют себя романизированными фракийцами, поэтому они верят в загробную жизнь и провожают умершего вместе с его самыми ценными вещами. Некоторые из них даже выполняют ритуал еще при своей жизни – собирают близких за «поминальной» трапезой, на торжестве присутствует священник, и все, за исключением главного «героя», едят и пьют. Другие, например, также при жизни, устанавливают себе надгробную плиту.

«К сожалению, этот ритуал начинает исчезать, так как местные власти не поддерживают его, продолжается обезлюдение района города Видин, а и люди уже не интересуются традициями, как прежде, – говорит Стефан Джамбазов. – А когда-то эта традиция была очень распространена, и у Алботинского монастыря собирались многие семьи. В первый день Пасхи они совершали ритуал в своих селах, а во второй день собирались и «одаривали» людей. В последние годы, однако, поминальные танцы заменены фольклорной самодеятельностью, которая не имеет ничего общего с традицией. Так уходит и эта уцелевшая с течением времени связь между жизнью и смертью, между нынешним и прошлым мирами, между небом и землей – эта древняя, философская, языческая, но и связанная с христианством традиция, согласно которой в день Воскресения мертвые и живые собираются вместе».

И хотя наши небрежность и отрицание приводят к исчезновению последних унаследованных из древности традиций, пока по видинским землям будет шагать хоть один живой свидетель, то он все так же будет верить в то, о чем рассказано в фильме: «В нашем краю мы живем больше для мертвых, каждый праздник мы справляем для них. И вместо того, чтобы радоваться, что сейчас Пасха и что Христос воскрес, мы танцуем хоро для умерших. Мы поворачиваем праздник другой стороной – танцуем и плачем по мертвым».

Перевод Марии Атанасовой

Источник: http://bnr.bg/